Забастовка интерпретаций
Споры о численности московской акции 28 января оказываются не принципиальными, если мы ставим её в один ряд с акциями 24 декабря и 7 октября. Мы видим, что все три итерации протест остается в прежней парадигме, ничуть не меняясь. И в случае кампании с выдвижением Навального, и в случае кампании за бойкот, мы имеем одну и ту же картинку, один и тот же уличный дискурс участников, слабую волатильность численности и примерно те же самые маршруты и локации. Питер опять оказался чуть многочисленнее и радикальнее, регионы опять оказались на втором плане.
Структурно ситуация однообразия ничем не отличается от положения Стратегии 31 рубежа нулевых. Тогда от митинга к митингу повторялись формат, аудитория, дискурс и сценарий. В результате Стратегия 31 почила в бозе именно из-за этой однообразности: она утомила даже ядерную аудиторию протеста. Навальный идет к тому же результату семимильными шагами. Разница только в том, что старику Лимонову не понадобились 200 000 000 рублей донатов, чтобы проводить подобные мероприятия.
«Священная цель» в виде снижения явки не способна мобилизовать околопротестный сегмент по одной простой причине: и те, кто вышли сегодня на улицу, и те, кто остались смотреть трансляцию дома, подсознательно понимают её игровую природу. При отсутствии порога явки как такового, и Кремль и Навальный участвуют в игре с нулевой суммой. Никто не получит бонусов и ничего не потеряет от того, что явка будет ниже или выше на 5%. И никакие слухи, сплетни и «инсайды» про «мотивацию 70/70» и проч., структурно не меняют ситуацию. Высокомерно было бы считать, что этого не ощущают и рядовые активисты.
Однако соперники упорно делают вид, что только вокруг явки всё и вертится. Не будем пока говорить о том, какую функцию эта игра выполняет для коридоров власти, вернемся к этому вопросу в других текстах. Но функционал игры с явкой для Навального очевиден: легитимация потребности политических активистов время от времени демонстрировать свое существование и мнение. Предпочтительно на камеру. И предпочтительно с символикой Навального.
Но этот ресурс исчерпаем. Тем более, что к «водопою» сегодня припали такие фигуры, как Собчак и Жириновский. Протеста на всех не хватит, и опрометчивая фраза Навального в твиттере «Кто-нибудь, придите и замените меня» рискует стать самосбывающимся пророчеством.
Другое дело, что никто до сих пор не оседлал потенциал социально-экономического протеста, который даже по данным ВЦИОМа стабильно колеблется в пределах 20% — 25%. Навальный не справился с этой задачей. Ему удалось «зачерпнуть» оттуда в лучшем случае 2% — 3%. Вот тут ресурса хватит на всех. Однако эти «все» в лице «объединенных лево-патриотических сил» как-то не торопятся приступить к разработке этого многообещающего месторождения.
Примером удачного обращения к этому потенциалу может стать Социальный марш Сергея Удальцова 10 февраля 2018 года (надежды на всероссийский протест КПРФ 3 февраля практически нет, но хотя бы анонс на своем сайте повесили). Если Удальцову удастся собрать в Москве декларируемые 5000 митингующих, то можно будет смело говорить о конце столичной монополии Навального на протест, которая и существовала-то лишь в постах на просторах Social Media.
Другое дело, что возникновение новой протестной повестки станет неприятным известием не только для Навального, но также для столичных и федеральных властей. Схватка, которая развернется на этом поле к осени 2018 года, будет куда увлекательнее споров о том, сколько сотен человек в каком регионе сегодня вышли на улицу в рамках «явочной» игровой модели.
